Глава 1. ОБЩАЯ ОБСТАНОВКА И СООТНОШЕНИЕ СИЛ СТОРОН В ВОЗДУХЕ К НАЧАЛУ ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ

Глава 1. ОБЩАЯ ОБСТАНОВКА И СООТНОШЕНИЕ СИЛ СТОРОН В ВОЗДУХЕ К НАЧАЛУ ОБОРОНЫ СЕВАСТОПОЛЯ

Последние числа октября — первые числа ноября 1941 г. вошли в историю России как один из наиболее критических моментов в ее истории. Немецкие войска стояли под стенами Ленинграда, почти завершили второе кольцо его окружения в районе Тихвина, захватили Ростов-на-Дону и готовились вторгнуться на Кавказ. Но наихудшее положение сложилось на центральном — московском — направлении, где после грандиозной катастрофы войск трех фронтов в районе Вязь­мы Красная Армия недосчиталась примерно миллиона бой­цов и командиров. Во фронте возникла огромная брешь, за­ткнуть которую советское командование пыталось при помо­щи немногочисленных резервов, народного ополчения и курсантов военных училищ. Вкупе с ожесточенным сопротив­лением окруженных войск и начавшейся распутицей наскоро собранные войска задержали наступление немцев на Москву, но полностью остановить его не смогли. После небольшой паузы 16 ноября началась вторая фаза операции «Тайфун». Чем она закончится, в тот момент не знал никто. На защиту столицы кидались все силы, а Ставка Верховного главноко­мандования и Генеральный штаб РККА лично распределяли каждый авиационный полк и танковый батальон между наибо­лее опасными участками фронта.

С учетом этого понятно, что остальным направлениям рас­тянувшегося почти на 6000 километров советско-германско­го фронта внимание уделялось далеко не регулярно, хотя на многих из них также складывалась весьма непростая обста­новка. Одним из таких направлений являлся Крым, где в ожес­точенных боях 18—25 октября в районе Ишуни советские 51-я и Приморская армии потерпели серьезное поражение и нача­ли отход. Ситуация усугублялась практически полной потерей управления. Штаб командования войск Крыма (командую­щий — вице-адмирал Г. И. Левченко) не знал, где находятся штабы армий, штабы армий зачастую не знали, где находятся их войска. Самое страшное, что командиры соединений и частей не знали общей задачи: то ли следует немедленно пе­рейти к жесткой обороне, то ли надо отступить для обороны какого-то рубежа, то ли отойти к портам и эвакуироваться. Никто не знал и направлений, в которых следует отходить. Все это привело к тяжелым арьергардным боям с превосхо­дящими войсками немецкой 11-й армии (генерал Эрих фон Манштейн), в которых многие советские соединения, до того не принимавшие участия в боях, понесли тяжелые потери. В ре­зультате отход осуществлялся только в тех направлениях, ко­торые еще не были перерезаны противником, — на юг и юго­-восток от Ишуни. Направление на юго-запад оказалось пере­хваченным немецкой сводной мотобригадой Циглера (со­стояла из разведывательных батальонов пехотных дивизий и румынского моторизованного полка), которая стремительно продвигалась на Евпаторию и Симферополь. Эти города пали 31 октября и 1 ноября соответственно. Следующей целью должен был стать Севастополь — главная база советского Черноморского флота. Вслед за мотобригадой шли пехотные дивизии: 50 и 132-я (54-й армейский корпус) через Евпато­рию на Севастополь, 22, 72-я и румынский горный корпус (30­-й армейский корпус) преследовали войска Приморской ар­мии в направлении на Симферополь, 46, 73 и 170-я (42-й кор­пус) — вслед за советской 51–й армией на Феодосию. В своих мемуарах «Утерянные победы» Манштейн писал:

«Побежденный обычно движется с большей скоростью, чем победитель. Надежда обрести безопасность где-либо в тылу окрыляет отступающего. У победителя же, наоборот, в час успеха наступает реакция на потребовавшееся от него перенапряжение. К тому же отступающий всегда имеет воз­можность задержать преследующего арьергардными боями и, таким образом, помочь своим главным силам оторваться и спастись от преследующего противника. Поэтому история войн знает мало примеров того, когда преследование приво­дило к уничтожению главных сил побежденного. Этот резуль­тат достигался всегда, когда удавалось обогнать отступаю­щего в параллельном преследовании и отрезать ему путь к отступлению. В этом же и заключалась цель 11-й армии в те дни».

Иными словами, командующий 11-й армией сделал все от него зависящее, чтобы отрезать путь отступающим совет­ским армиям и уничтожить их, после чего захватить все порты Крымского полуострова, которые было бы некому оборонять.

Впрочем, даже если бы Манштейну и не удалось перехва­тить пути отхода советских войск, шанс разгромить их оста­вался весьма высок. История практически не знает примеров того, как разгромленным и соответственно деморализован­ным войскам удавалось бы занять жесткую оборону на каком­-либо рубеже и долго удерживать его. Как правило, такие вой­ска отступают до рубежа, занятого свежими частями, и только там прекращают свое бегство. Но, как мы уже отмечали рань­ше, у советской стороны в этот момент были дела поважней, чем оборона Крыма. Резервы имелись, в частности, войска Северо-Кавказского военного округа, но тяжелая обстановка в районе Ростова-на-Дону и отсутствие внимания со стороны Ставки ВГК привели к тому, что почти до конца ноября совет­ские войска в Крыму были предоставлены самим себе. Ставка периодически ставила им задачи, но резервами и снабжени­ем почти не помогала.

Все это привело к тому, что сразу же после выхода немцев на дальние подступы Севастополь, как главная база Черно­морского флота, попал в крайне тяжелое положение. И дело было не в том, что начатое в конце июня — начале июля строительство сухопутных оборонительных рубежей было весьма далеко от завершения. Эти рубежи было просто неко­му оборонять. После того как стало известно, что немцы про­рвали позиции под Ишунью, на Черноморском флоте присту­пили к созданию многочисленных батальонов морской пехо­ты. К началу ноября удалось сформировать бригаду, два полка и 19 отдельных батальонов. С учетом местного стрелко­вого полка, ранее осуществлявшего охрану складов и кара­ульную службу, для обороны главной базы флота удалось со­брать 32 батальона общей численностью 23 тысячи человек. С количественной точки зрения такие силы, может быть, и мог­ли сдержать натиск двух немецких дивизий, наступавших на город, но с качественной — нет. Ни матросы, ни их командиры никогда не учились сухопутному бою. Особой матросской удалью считалось ходить в штыковые атаки в полный рост, что на практике приводило к огромным потерям от пулеметного огня. На вооружении морских пехотинцев не было практиче­ски ничего, кроме винтовок. Достаточно сказать, что на 32 ба­тальона имелось всего около 30 орудий и минометов. Правда, еще 82 морских орудия калибром от 45 до 130 мм имелось в свежепостроенных артиллерийских ДОТах, но из 96 таких ДО­Тов только 28 находились на передовом рубеже обороны. До некоторой степени отсутствие артиллерии могли компенси­ровать обладавшие большой дальностью стрельбы берего­вые батареи флота, которых к началу обороны имелось 13 (48 орудий калибром от 100 до 305 мм). Для управления ими при стрельбе на сухопутном направлении имелось 12 корректиро­вочных постов. Защищенность же батарей была разная — от полностью защищенных башенных 305-мм батарей № 30 и 35 (немцы называли их фортами «Максим Горький I» и «Максим Горький II») до практически полностью открытых 100– и 102­-мм. Последние без труда могли быть выведены из строя уда­рами артиллерии и авиации.

Определенную роль в обороне города играли и корабли. Роль их была не так велика, как, скажем, в обороне Ленингра­да, — опасаясь потерь от ударов с воздуха в ночь на 1 ноября наиболее крупные и новые корабли ЧФ (линкор «Парижская коммуна», крейсера «Ворошилов» и «Молотов», новые эсмин­цы и все подводные лодки) ушли в порты Кавказа. В Севасто­поле остались только старые крейсера «Красный Крым», «Червона Украина», эсминцы «Бодрый», «Незаможник» и «Шаумян», на которых имелось 58 орудий от 100 до 130 мм. Сравнительно небольшой калибр этих пушек и удаленность мест стоянки от линии фронта не могли не повлиять на эф­фективность их стрельбы.

Отдельного разговора заслуживает группировка зенитной артиллерии. В период отступления из северной части Крыма в Севастополь прибыли 25, 26 и 114-й отдельные зенитно-ар­тиллерийские дивизионы, ранее осуществлявшие ПВО пор­тов и аэродромов в Евпатории, Сарабузе и на озере Донуз­лав. С учетом этого в главной базе скопилось три зенитно-ар­тиллерийских полка (61, 62 и 122-й) и пять дивизионов — всего 40 зенитных батарей среднего калибра (160 орудий 76- и 85-мм) и 7 батарей малого калибра (36 орудий 45- и 37-мм). Кроме того, имелся пулеметный (18 счетверенных пулеметов М-4 — «максим») и два прожекторных батальона (90 прожек­торов). Наблюдение за воздухом обеспечивали батальон ВНОС и отдельная радиотехническая рота с двумя радиолока­ционными станциями РУС-2. Такое количество зенитной ар­тиллерии вместе с зенитными орудиями кораблей могло бы создать мощный щит в воздухе над городом, если бы не два обстоятельства. Во-первых, из-за нехватки полевых и проти­вотанковых орудий — примерно 70% зенитных батарей при­шлось выдвинуть на главный и передовой оборонительный рубежи, где они вели борьбу с наземными целями. Немецкое авиационное командование, выявив это, стало организовы­вать все налеты на Севастополь со стороны моря. Во-вторых, практически полное отсутствие к началу войны зенитной ар­тиллерии в портах Кавказа заставило командование Черно­морского флота в разгар первого штурма Севастополя не усиливать, а, наоборот, ослаблять группировку в районе глав­ной базы. Между 12 и 20 ноября на Кавказ убыли два полка и три дивизиона, после чего в районе Севастополя остались только 61–й полк, 92 и 114-й дивизионы — 75 орудий всех ка­либров (около 25 калибром 37—45-мм) и 25 зенитных пуле­метов. 25 декабря одна из установок РУС-2 была передисло­цирована в район Анапы для предотвращения внезапных на­летов на Новороссийск и Туапсе. Некоторым утешением могли служить только подразделения зенитной артиллерии Приморской армии, которые пробились в Севастополь — 880-й полк и 26-й дивизион (20 85-мм и 10 76-мм орудий), пу­леметный батальон (семь пулеметов М-4). Еще примерно 10 орудий имелись непосредственно в стрелковых дивизиях. Та­кое сосредоточение зенитных средств на весь район Сева­стополя трудно признать очень мощным, но, как показали по­следующие события, его оказалось вполне достаточно, чтобы сковать активность немецкой авиации.

Самого подробного изучения требует вопрос о состоянии советской авиации. После поражения в Северном Крыму она начала энергично перебазироваться на удаленные от линии фронта аэродромы, причем некоторым частям пришлось осу­ществлять это по нескольку раз. В предыдущих боях части по­несли большие потери, а их летный состав был крайне измо­тан. У некоторых летчиков и командиров, причем включая самое верхнее звено, появились признаки депрессии. 21 октября приказом наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова с формулировкой «за плохое руководство, за недисциплинированность, за пьянст­во» был снят с должности командующий ВВС ЧФ генерал­-майор авиации В. А. Русаков. Он был назначен на должность заместителя командующего ВВС Балтийского флота и погиб в авиакатастрофе в июне 1942 г. Его преемником на посту ко­мандующего ВВС ЧФ стал 30-летний генерал Николай Остря­ков, до того занимавший должность заместителя командую­щего ВВС Тихоокеанского флота.

О нем хотелось бы рассказать особо. В 1932 г. он окончил школу летчиков Гражданского воздушного флота в Москве, после чего стал инструктором парашютного дела. В числе первых советских парашютистов Острякову было присвоено звание мастера парашютного спорта СССР. В июне 1934 г. его призвали в армию, где он служил фактически в той же долж­ности — инструктором парашютно-десантной службы спец­школы НКВД Украинского округа. Тем не менее Николай не ут­рачивал навыков летного дела, и когда в ноябре 1936 г. он на­писал рапорт с просьбой направить его воевать в Испанию, его назначили на должность пилота бомбардировщика СБ. Свое летное мастерство Остряков продемонстрировал 29 мая 1937 г., когда сумел поразить двумя бомбами немецкий «карманный линкор» «Дойчланд». Корабль получил серьезные повреждения, из состава его экипажа 23 человека погибли, а еще 83 получили ранения (8 из них позднее скончались). По­добного успеха в борьбе с крупными кораблями кригсмарине советская авиация не добивалась за все время Великой Оте­чественной войны. Николая назначили командиром эскадри­льи, а после возвращения из Испании в декабре того же го­да — командиром 71-й авиационной бригады ВВС ЧФ, кото­рая в мае 1938 г. была переформирована в хорошо знакомый нам 40-й бап. В августе 1939 г. Остряков получил должность заместителя командующего ВВС ТОФ, одновременно окон­чив курсы усовершенствования при Военно-морской акаде­мии. Все, кто знал Николая Острякова, единогласно говорили о нем не только как об умелом летчике (в период командова­ния ВВС ЧФ он сумел освоить истребитель Як-1 и совершил на нем более 100 боевых вылетов, одержав одну победу в группе), но и как о талантливом организаторе и тактике. В об­ращении с подчиненными новый командующий умело соче­тал требовательность с вниманием и заботой. Как мы увидим, все это дало прекрасные результаты.

После получения приказа о новом назначении Н. А. Остря­кову пришлось срочно вылететь на своем ДБ-3 из Владиво­стока в Севастополь. Прием должности в условиях потери управления и отступления занял довольно много времени и завершился только к 4 ноября. Спустя три дня Остряков док­ладывал командующему авиацией ВМФ С. Ф. Жаворонкову:

«Пользуясь случаем надежной связи, докладываю о про­изошедшем в последние дни:

Авиагруппа капитана Мелихова (имеется в виду Фрай­дорфская авиагруппа. — М. М.) за период боев под Переко­пом с 23 сентября по 23 октября потеряла 81 самолет. В эс­кадрильях осталось по 2—4 самолета; поэтому с отходом на аэродромы Главной базы (Севастополя. — М. М.), авиагруппа расформирована обратно в свои полки.

В полку Шарапова (62-й смап. — М. М.) осталось 9 само­летов, из них 3 Пе-2 передал в эскадрилью Цурцумия (5-я эс­кадрилья 40-го бап. — М. М.). Истребители посадил прикры­вать Новороссийск…

Почти 50% материальной части, находящейся в районе Главной базы, не в строю. Сейчас заставил работать по вос­становлению круглые сутки, но напряженная работа послед­них дней не дает быстро выправить положение.

Боевые действия ВВС:

После прорыва фронта на Перекопском направлении, от­водил группу Мелихова по мере отхода армии, не прекращая боевых действий. 2 ноября оставил аэродромы Кача, Бель­бек, Карагоз (авиагарнизоны Сарабуз, Евпатория, Кача взо­рвали и сожгли). С подходом к Севастополю противник стянул в районе Сарабуза большое количество бомбардировочной авиации и начал активно действовать по нашим кораблям и транспортам.

Большая часть истребительной авиации (советской. — М. М.) занята несением барража над транспортами и штур­мовыми действиями по аэродромам противника…

Из числа наших бойцов сформированы три батальона пе­хоты, которые дерутся на подступах к Севастополю.

Ваше приказание о наведении порядка в работе штаба выполняю, в этом мне помог полковник Бартновский (началь­ник штаба ВВС ВМФ. — М. М.) Все ответы на ваши запросы, а также ряд донесений вам в виде коротких докладов о работе ВВС ЧФ посылаю регулярно».

Из документа ясно, что обстановка в воздухе над Крымом в начале ноября давала мало поводов для оптимизма. ВВС 51-й отдельной армии (Приморская армия собственных ВВС не имела) отошли на Керченский полуостров, а затем на Кав­каз, а ВВС Черноморского флота пришлось разделиться. 2 ноября из Карагоза на кавказские аэродромы станицы Крым­ская и Гостагаевская убыли 2-й мтап, 40-й бап и бомбардиро­вочная эскадрилья 62-го смап. Истребительные эскадрильи 62-го смап перелетели в Анапу. Вскоре за ними последовали 119-й мрап (перебазировался из Севастополя в Поти), 18, 45 и 64-я омраэ (из района Керчи в Поти и Геленджик). Наконец, незадолго до падения Керчи (16 ноября) в Новороссийск пе­релетели остатки 93 и 101-й отдельных истребительных эс­кадрилий. К концу месяца на их базе был развернут новый (3-й) истребительный авиаполк на самолетах старых типов (И-15бис, И-16). Еще раньше, в конце сентября, на Кавказе на базе сокращенных эскадрилий 8 и 9-го иап начал формиро­ваться 7-й истребительный авиаполк, но из-за больших по­терь в частях 1-й линии и трудностей с получением новой авиатехники он реально вошел в боевой состав не раньше на­чала декабря. Впоследствии все три «кавказских» истреби­тельных авиаполка являлись источником пополнения для Се­вастопольской авиационной группы. Что же касается бомбар­дировщиков ВВС ЧФ и 51-й отдельной армии, действовавших с аэродромов Кавказа, то их в контексте рассматриваемых боев за Севастополь можно было почти не учитывать. Рас­стояние от ближайшего кавказского аэродрома в Анапе до Севастополя составляло 300 км, что намного превышало ра­диус действия любого советского истребителя того времени. Посылка же без истребительного сопровождения была чрева­та большими потерями и осуществлялась лишь в исключи­тельных случаях.

Наибольшую трудность представляет определение реаль­ного количества самолетов ВВС ЧФ, сосредоточенных на аэ­родромах в районе Севастополя к началу обороны города. Ка­залось бы, в этом ничего сложного нет — по всем изданиям советского периода кочуют сведения, что на 1 ноября Сева­стопольская авиагруппа насчитывала 41 истребитель (7 Як-1, 10 И-16, 15 И-153 и 9 И-5), 10 штурмовиков (4 Ил-2 и 6 У-26) и 31 морской разведчик (5 ГСТ и 26 МБР-2) — всего 82 машины. Источником этой информации является «Отчет ВВС Севасто­польского оборонительного района за период с 1.11.1941 по 22.2.1942». Непонятно, почему большинство исследователей прошли мимо того факта, что писавшийся в конце февраля 1942 г. отчет может не совсем верно трактовать расстановку сил по отношению к событиям четырехмесячной давности. Убедиться в этом достаточно просто, если поднять доклады о боевом и численном составе ВВС ЧФ периода конца 1941 г. В донесении на 7 ноября содержатся следующие цифры:

Таблица 2.1

БОЕВОЙ И ЧИСЛЕННЫЙ СОСТАВ ВВС ЧФ В РАЙОНЕ СЕВАСТОПОЛЯ НА 7.11.1941

Однако даже число 137 не является истинным, если говорить о 1, а не о 7 ноября. За этот период Севастопольская авиа­группа в боях уже успела лишиться примерно 20 самолетов. Кроме того, по состоянию на 1 ноября в севастопольской бухте Матюшенко все еще находился 119-й мрап, насчитывавший по меньшей мере 16 МБР-2. Таким образом, общее количест­во советских самолетов на аэродромах Севастополя к началу обороны города достигало примерно 170 машин (в том числе примерно 130 исправных), что более чем вдвое превосходит цифру из вышеупомянутого «Отчета». Это составляло почти половину от общего состава ВВС ЧФ (на 7.11.1941  367 боевых самолетов) и две трети их истребителей (всего 153 машины).

Люфтваффе располагало большими силами. За боевые действия в Крыму и бассейне Черного моря по-прежнему от­вечал штаб IV авиационного корпуса (генерал авиации Kurt Pflugbeil), которому были подчинены в полном составе бом­бардировочные эскадры KG 27 (группа III/KG 27 прибыла из Германии в начале ноября), KG 51 и 6-я (торпедоносная) эс­кадрилья эскадры KG 26. Эскадры были достаточно потрепа­ны и вместе вряд ли насчитывали более 100 исправных бом­бардировщиков. Впрочем, и это количество было достаточно большим для решения всех возможных задач в Крыму, если бы не решение главного командования люфтваффе о пере­развертывании соединений в связи с ожидающимся оконча­нием «русской кампании». В соответствии с ним эскадры KG 54 и KG 55, входившие до того в состав V авиакорпуса 4-го воз­душного флота, между 10 и 18 ноября перебазировались во Францию. 30 ноября убыл в Брюссель и сам штаб корпуса. Это означало, что теперь IV авиакорпус со своими немного­численными силами должен взять на себя ростовское и харь­ковское направления, где в течение всего рассматриваемого периода продолжались ожесточенные бои. Выгодное распо­ложение аэродромов в районе нижнего течения Днепра (Кировоград и Запорожье) позволяло немецким бомбарди­ровщикам с одинаковой легкостью достигать и района Севасто­поля, и района Ростова-на-Дону. «Севастопольскую» специа­лизацию имели только группы III/KG 27 и III/KG 51, распола­гавшиеся на аэродромах Херсона и Николаева. Практически то же можно сказать и про эскадрильи дальней разведки — из шести эскадрилий 4-го воздушного флота против Крыма на первых порах непосредственно действовала только эскадри­лья 3(F)/121, базировавшаяся в Николаеве.

Роль главной силы, поддерживавшей войска на поле боя, играли группы пикирующих бомбардировщиков I и III/StG 77. Ориентировочное число самолетов в них составляло 50—60. С 4 ноября группы находились на аэродроме Спат в пригоро­де Сарабуза, но в 20-х числах 1–й группе пришлось перебази­роваться на харьковское направление. Меньше всего име­лось истребителей. Из четырех истребительных групп и двух эскадрилий IV авиакорпуса в Крыму действовали только штабная эскадрилья и 3-я группа эскадры JG 77, располагав­шие примерно 30—40 машинами. Таким образом, немецкая авиационная группировка, действовавшая в Крыму на начало ноября, состояла из 100 двухмоторных, 60 одномоторных бомбардировщиков, 40 истребителей и 10 разведчиков — все­го около 200 боевых самолетов, не считая гидросамолетов и ближних разведчиков сухопутных войск. Таким образом, в соот­ношении сил сторон сохранялся традиционный дисбаланс: немцы имели значительно больше бомбардировщиков, со­ветская сторона — истребителей. Последнее, как и раньше, компенсировалось лучшим качеством немецких самолетов, более высокой подготовкой и опытом основной массы пилотов.

Первым днем обороны Севастополя считается 30 октября. Вечером того дня 102-мм береговая батарея № 54, располо­женная южнее Саки, открыла огонь по колонне бригады Циг­лера, двигавшейся по дороге вдоль побережья. Немцы блоки­ровали батарею небольшими силами и двинулись дальше на юг. 1 ноября немецкие передовые отряды почти без сопротив­ления захватили Симферополь и Бахчисарай, находившийся всего в 30 км от центра Севастополя. В тот же день начались ожесточенные бои между морской пехотой и передовыми от­рядами 54-го немецкого корпуса, пытавшегося продвинуться вдоль обеих дорог, ведущих от Бахчисарая в глубь советской обороны. Тем временем 31 октября состоялось заседание Военного совета Приморской армии, на котором большинст­во участников проголосовали за отход армии к Севастополю. Захват немцами Симферополя помешал армии осуществить намеченный план по кратчайшему направлению, вследствие чего войскам пришлось отойти в район Ялты и только затем двинуться на запад по Приморскому шоссе. К счастью, в ре­зультате стойкой обороны передовых частей армии прорыв удалось осуществить, но главные силы прибыли в город толь­ко 6—8 ноября. Все это время оборону северо-восточнее го­рода удерживали слабые силы моряков, которых поддержи­вали береговые и зенитные батареи.

Командование, которое все еще не обрело уверенного управления войсками, первоначально довольно мрачно оце­нивало перспективы обороны главной базы флота. Прибыв­ший в Севастополь 3 ноября командующий войсками Крыма вице-адмирал Г. И. Левченко дал указание «продержаться дней семь — десять, чтобы эвакуировать все ценное». На следующий день прошло заседание Военного совета войск Крыма и Чер­номорского флота, на котором было принято решение попы­таться перейти к длительной обороне Севастополя и Керчен­ского полуострова, для чего создавались оборонительные районы — Севастопольский и Керченский. Их командующими назначались генерал-майор И. Е. Петров (командующий При­морской армией) и генерал-лейтенант П. И. Батов (замести­тель командующего войсками Крыма) соответственно.

Впрочем, надежду на успешный исход обороны разделяли да­леко не все. Командующий ЧФ Ф. С. Октябрьский, которого Став­ка ВГК обязала находиться в Севастополе, 5 ноября докладывал:

«Положение Севастополя под угрозой захвата… Противник занял Дуванкой — наша первая линия обороны прорвана, идут бои, исключительно активно действует авиация… Севастополь пока обороняется стойко частями флота, гарнизона моряков. Прорвав фронт в районе Ишуня, противник рассеял крымские армии, остатки которых до сих пор бродят по горам Ай-Петри. Противник занял Евпаторию, Феодосию, Алушту и другие пунк­ты. Севастополь до сих пор не получил никакой помощи ар­мии. Мною брошено все, что было, на оборону базы. Резервов больше нет. Одна надежда, что через день-два подойдут ар­мейские части: если этого не будет, противник ворвется в город. Исходя из обстановки, мною было написано два донесения о положении и принятых мерах. Несмотря на столь серьезное положение, я до сих пор не получил никаких руководящих ука­заний от своего Наркома. Как же действовать в данной обста­новке? Правильно я действую или нет? Утверждены мои ме­роприятия или нет? Докладываю третий раз, прошу подтвер­дить, правильны ли проводимые мной мероприятия. Если вновь не будет ответа, буду считать свои действия правиль­ными… Если обстановка позволит довести дело эвакуации до конца, после выполнения намеченного плана ФКП (флагман­ский командный пункт. — М. М.) флота будет переведен в Ту­апсе, откуда будет осуществляться руководство флотом и боевыми действиями на Черноморском и Азовском театрах».

Под «намеченным планом» Октябрьский подразумевал практически полный отвод на Кавказ кораблей, авиации, зенит­ной артиллерии, всех запасов, мастерских и судоремонтного завода. Фактически командующий ЧФ пытался максимально отдалиться от вопросов обороны города, поскольку не верил в ее успех и боялся ответственности за провал. Не приходит­ся сомневаться, что полное осуществление этого замысла привело бы к падению Севастополя, даже при условии храб­рой обороны его немногочисленными наземными войсками.

Опасность этого была вполне очевидна для наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова. Вопреки заявлениям Октябрьского он внима­тельно следил за развитием обстановки вблизи главной базы ЧФ и понимал всю важность создания там дееспособного ор­гана управления. Единственным таким органом в вопросе обороны Севастополя он считал штаб и Военный совет Чер­номорского флота. Только они могли оперативно пополнять ряды защитников города за счет личного состава ВМФ, нала­дить снабжение из кавказских портов, привлечь для поддерж­ки войск боевые корабли и морскую авиацию. Такое решение вполне устраивало и Генеральный штаб, которому хватало за­бот на многочисленных сухопутных фронтах. В результате в ночь на 7 ноября вице-адмиралу Г. И. Левченко была отправ­лена директива Ставки ВГК № 1882:

«С целью оковывания сил противника в Крыму и недопуска его на Кавказ через Таманский полуостров Ставка Верховно­го Главнокомандования приказывает:

1. Главной задачей ЧФ считать активную оборону Севасто­поля и Керченского полуострова всеми силами.

2. Севастополь не сдавать ни в коем случае и оборонять его всеми силами.

3. Все три старых крейсера и старые миноносцы держать в Севастополе. Из этого состава сформировать маневренный отряд для действий в Феодосийском заливе по поддержке войск, занимающих Ак-Монайские позиции.

4. Отряду Азовской флотилии поддерживать войска Ак­-Монайской позиции с севера.

5. Линкор, новые крейсера базировать в Новороссийск, используя для операций против берега, занятого противни­ком, и усиления отрядов старых кораблей. Базирование эс­минцев — по вашему усмотрению.

6. Части зенитной артиллерии из оставленных районов ис­пользовать для усиления ПВО Новороссийска.

7. Организовать и обеспечить перевозку в Севастополь и Керчь войск, отходящих в Ялту, Алушту и Судак.

8. Истребители, штурмовики и часть самолетов МБР оста­вить в Севастополе и Керчи, остальную авиацию использо­вать с аэродромов СКВО (Северо-Кавказского военного окру­га. — М. М.) для ночных ударов по аэродромам, базам и вой­скам противника в Крыму.

9. Эвакуировать из Севастополя и Керчи на Кавказ все ценное, но ненужное для обороны.

10. Руководство обороной Севастополя возложить на ко­мандующего ЧФ тов. Октябрьского с подчинением вам. Зам. командующего ЧФ иметь в Туапсе — начальника штаба ЧФ.

11. Вам (Левченко. — М. М.) находиться в Керчи.

12. Для непосредственного руководства обороной Кер­ченского полуострова назначить генерал-лейтенанта Батова».

После этого в умах многочисленных военачальников воз­никли ясность и твердость. 9 ноября Октябрьский вступил в командование Севастопольским оборонительным районом (СОР). Левченко находился в Керчи вплоть до ее падения 16 ноября. Спустя три дня командование войсками Крыма было расформировано за ненадобностью, а СОР напрямую подчи­нен Ставке ВГК. Вице-адмирал Левченко за провал обороны в Крыму был отдан под суд, после чего снят с должности замес­тителя наркома ВМФ и понижен в звании до капитана 1–го ран­га. Тем же, кто отвечал за оборону Севастополя, удалось избежать подобной судьбы — тогда благодаря их энергии и ор­ганизаторским способностям город удалось отстоять.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.