Соотношение безвозвратных потерь Советского Союза и Германии во Второй мировой войне

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Соотношение безвозвратных потерь Советского Союза и Германии во Второй мировой войне

Истинный размер потерь Советских Вооруженных Сил погибшими, включая умерших в плену, согласно нашей оценке, может составлять 26,9 млн человек. Это примерно в 10,3 раза превышает потери вермахта на Восточном фронте (2,6 млн погибших). Армия Венгрии, сражавшаяся на стороне Гитлера, потеряла около 160 тыс. убитыми и умершими, в том числе около 55 тыс. умершими в плену[551]. Потери другого союзника Германии, Финляндии, в борьбе против СССР составили около 56,6 тыс. убитыми и умершими, а еще около 1 тыс. человек погибли в боях против вермахта[552]. Румынская армия потеряла в боях против Красной Армии около 165 тыс. убитыми и умершими, в том числе 71 585 убитыми, 309 533 пропавшими без вести, 243 622 ранеными и 54 612 умершими в плену. Из плена вернулись 217 385 румын и молдаван. Таким образом, из числа пропавших без вести к убитым надо отнести 37 536 человек. Если предположить, что примерно 10 % раненых умерло, то общие потери румынской армии в боях с Красной Армией составят около 188,1 тыс. погибших. В боях против Германии и ее союзников румынская армия потеряла 21 735 убитыми, 58 443 пропавшими без вести и 90 344 ранеными. Предположив, что смертность среди раненых составляла 10 %, число умерших от ран можно оценить в 9 тыс. человек. Из германского и венгерского плена вернулось 36 621 румынский солдат и офицер. Таким образом, общее число убитых и умерших в плену из числа пропавших без вести румынских военнослужащих можно оценить в 21 824 человека. Таким образом, в борьбе против Германии и Венгрии румынская армия потеряла около 52,6 тыс. погибшими[553]. Итальянская армия потеряла в боях против Красной Армии около 72 тыс. человек, из которых около 28 тыс. умерло в советском плену – больше половины из примерно 49 тыс. пленных[554]. Наконец, армия Словакии потеряла в боях против Красной Армии и советских партизан 1,9 тыс. погибшими, из которых около 300 человек умерло в плену[555]. На стороне СССР против Германии сражалась армия Болгарии, потерявшая около 10 тыс. погибших[556]. Две армии Войска польского, сформированные в СССР, потеряли 27,5 тыс. погибшими и пропавшими без вести[557], а чехословацкий корпус, также сражавшийся на стороне Красной Армии, – 4 тыс. погибшими[558]. Общие потери погибшими с советской стороны можно оценить в 27,1 млн военнослужащих, а с германской стороны – в 2,9 млн человек, что дает соотношение 9,3:1. В советско-финской войне 1939—1940 годов соотношение потерь убитыми и умершими было 7,4:1 не в пользу Красной Армии (советские потери погибшими мы оцениваем в 169,6 тыс. человек, а финские – в 22,9 тыс. человек). Можно предположить, что примерно таким же было это соотношение и в 1941—1944 годах. Тогда в боях с финскими войсками Красная Армия могла потерять до 418,8 тыс. убитыми и умершими от ран. Надо также учесть, что безвозвратные потери Красной Армии в войне с Японией составили 12 тыс. человек[559]. Если принять, что в боях с остальными германскими союзниками потери Красной Армии были примерно равны потерям противника, тогда в этих боях она могла потерять до 284 тыс. человек. А в сражениях против вермахта потери Красной Армии погибшими должны были составить около 22,2 млн убитых и умерших от ран против примерно 2,1 млн убитых и умерших с германской стороны. Это дает соотношение потерь 10,6:1.

По данным российских поисковиков, на один найденный труп военнослужащего вермахта в среднем приходится десять трупов красноармейцев[560]. Это соотношение почти равно нашей оценке соотношения потерь Красной Армии и вермахта на Восточном фронте.

Интересно проследить хотя бы примерное соотношение потерь сторон по годам войны. Используя установленное выше соотношение между числом погибших и пораженных в боях советских военнослужащих и основываясь на данных, приведенных в книге Е.И. Смирнова, количество погибших советских военнослужащих по годам можно распределить так: 1941 г. – 2,2 млн, 1942 г. – 8 млн, 1943 г. – 6,4 млн, 1944 г. – 6,4 млн, 1945 г. – 2,5 млн Надо также учесть, что примерно 0,9 млн красноармейцев, числившихся в безвозвратных потерях, но позднее обнаружившихся на освобожденной территории и призванных вновь, приходятся в основном на 1941—1942 гг. За счет этого потери погибшими в 1941 г. мы уменьшаем на 0,6 млн, в 1942 г. – на 0,3 млн человек (пропорционально числу пленных) и с добавлением пленных получаем общие безвозвратные потери Красной Армии по годам: 1941 г. – 5,5 млн, 1942 г. – 7,153 млн, 1943 г. – 6,965 млн, 1944 г. – 6,547 млн, 1945 г. – 2,534 млн. Для сравнения возьмем безвозвратные потери сухопутных сил вермахта по годам, основываясь на данных Б. Мюллера-Гиллебранда. При этом мы вычли из итоговых цифр потери, понесенные вне Восточного фронта, ориентировочно разнеся их по годам. Получилась следующая картина для Восточного фронта (в скобках дается цифра общих безвозвратных потерь сухопутных сил за год): 1941 г. (с июня) – 301 тыс. (307 тыс.), 1942 г. – 519 тыс. (538 тыс.), 1943 г. – 668 тыс. (793 тыс.), 1944 г. (за этот год потери в декабре приняты равными январским) – 1129 тыс. (1629 тыс.), 1945 г. (до 1 мая) – 550 тыс. (1250 тыс.)[561]. Соотношение во всех случаях получается в пользу вермахта: 1941 г. – 18,1:1, 1942 г. – 13,7:1, 1943 г. – 10,4:1, 1944 г. – 5,8:1, 1945 г. – 4,6:1. Эти соотношения должны быть близки к истинным соотношениям безвозвратных потерь сухопутных сил СССР и Германии на советско-германском фронте, поскольку потери сухопутной армии составили львиную и гораздо большую, чем у вермахта, долю всех советских военных потерь, а германские авиация и флот основные безвозвратные потери в ходе войны понесли за пределами Восточного фронта. Что же касается потерь германских союзников на Востоке, недоучет которых несколько ухудшает показатели Красной Армии, то следует учесть, что в борьбе с ними Красная Армия несла относительно гораздо меньшие потери, чем в борьбе против вермахта, что германские союзники активно действовали далеко не во все периоды войны и понесли наибольшие потери пленными в рамках общих капитуляций (Румынии и Венгрии). Кроме того, на советской стороне не учтены потери действовавших вместе с Красной Армией польских, чехословацких, румынских и болгарских частей. Так что в целом выявленные нами соотношения должны быть достаточно объективными. Они показывают, что улучшение соотношения безвозвратных потерь для Красной Армии происходит лишь с 1944 года, когда союзники высадились на Западе и помощь по ленд-лизу дала уже максимальный эффект в плане как прямых поставок вооружения и техники, так и развертывания советского военного производства. Вермахт был вынужден бросить резервы на Запад и не смог уже, как в 1943 году, развязать активные действия на Востоке. Кроме того, сказывались большие потери опытных солдат и офицеров. Тем не менее до конца войны соотношение потерь оставалось неблагоприятным для Красной Армии в силу присущих ей пороков (шаблонность, презрение к человеческой жизни, неумелое использование вооружения и техники, отсутствие преемственности опыта из-за огромных потерь и неумелого использования маршевого пополнения и т. д.).

Особенно неблагоприятными соотношение потерь убитыми для Красной Армии было в период с декабря 1941 года по апрель 1942 года, когда Красная Армия осуществляла свое первое широкомасштабное контрнаступление. Например, одна только 323-я стрелковая дивизия 10-й армии Западного фронта за три дня боев, с 17 по 19 декабря 1941 года, потеряла 4138 человек, в том числе 1696 – погибшими и пропавшими без вести[562]. Это дает средний ежедневный уровень потерь в 1346 человек, в том числе безвозвратных – в 565 человек. Вся германская Восточная армия, насчитывавшая более 150 дивизий, за период с 11 по 31 декабря 1941 года включительно имела средний ежедневный уровень потерь лишь немногим больший. В день немцы теряли 2658 человек, в том числе только 686 – безвозвратно[563].

Это просто потрясает! Одна наша дивизия теряла столько же, сколько 150 немецких. Даже если допустить, что не все германские соединения за последние три недели декабря 41-го года ежедневно были в бою, даже если предположить, что потери 323-й стрелковой дивизии в трехдневных боях были почему-то уникально велики, разница слишком бросается в глаза и не может быть объяснена статистическими погрешностями. Тут надо говорить о погрешностях социальных, коренных пороках советского способа ведения войны.

Кстати сказать, по свидетельству бывшего командующего 10-й армией маршала Ф.И. Голикова, и в предшествовавшие дни 323-я дивизия несла большие потери, причем, несмотря на то, что наступали советские войска, в потерях преобладали пропавшие без вести, большинство из которых, скорее всего, были убиты. Так, в боях 11 декабря в ходе своего поворота к югу в сторону г. Епифань и населенного пункта Лупишки 323-я дивизия потеряла 78 человек убитыми, 153 ранеными и до 200 пропавшими без вести[564]. А 17—19 декабря 323-я дивизия вместе с другими дивизиями 10-й армии успешно, по советским меркам, атаковала немецкий оборонительный рубеж на реке Упа. И к следующему рубежу, реке Плаве, 323-я дивизия оказалась еще не самой потрепанной из дивизий 10-й армии, которые были полностью укомплектованы перед началом московского контрнаступления. В 323-й дивизии осталось 7613 человек, тогда как в соседней 326-й – только 6238 человек[565]. Как и многие другие дивизии, участвовавшие в контрнаступлении, 323-я и 326-я дивизии были только что сформированы и впервые вступили в бой. Отсутствие опыта и внутренней сплоченности частей вело к большим потерям. Тем не менее в ночь с 19 на 20 декабря две дивизии взяли Плавск, прорвав вражеский рубеж. При этом немцы будто бы только убитыми потеряли более 200 человек[566]. На самом деле, с учетом того, что в тот момент большинство немецких дивизий действовали на московском направлении, а Плавск оборонял лишь один полк, потери последнего не могли превышать несколько десятков убитыми. Командир же 323-й дивизии полковник Иван Алексеевич Гарцев считался вполне успешным комдивом и 17 ноября 1942 года стал генерал-майором, в 1943 году командовал 53-м стрелковым корпусом, благополучно закончил войну, удостоившись полководческого ордена Кутузова 1-й степени, и мирно скончался в 1961 году.

Ф.И. Голиков также отмечает, что уже во время декабрьского контрнаступления под Москвой осуществлялся призыв непосредственно в части: «В городе (Богородицк. – Б.С.) и в окрестных селах при оккупантах укрывалось немало наших военнослужащих, которым в свое время не удалось выйти из окружения. Кроме того, здесь были и бежавшие из окрестного лагеря советские военнопленные. Побегу помогла сумятица, возникшая в подразделениях лагерной охраны при приближении советских войск. Действительно, на дорогах наступления, по которым на запад двигались дивизии 10-й армии, навстречу им вереницами шли «окруженцы». Это были оборванные, заросшие, изнуренные люди. Среди них было много раненых, обмороженных, больных. Но никто не помышлял об отдыхе. Наоборот, все просили наших бойцов указать часть, где им можно было бы «сформироваться» и снова стать в ряды Красной Армии.

Штаб армии собрал всех находившихся в немецко-фашистском плену или в окружении. Из них предполагалось сформировать армейский запасной полк»[567].

Сравним приведенные выше помесячные данные о безвозвратных потерях Красной Армии за 1942 год с помесячными данными о потерях германской сухопутной армии, подсчитанными по дневнику начальника Генштаба германской сухопутной армии генерала Ф. Гальдера. Тут следует оговориться, что советские данные включают в себя не только потери сухопутных войск, но и потери авиации и флота. Кроме того, в безвозвратные потери с советской стороны включаются не только убитые и пропавшие без вести, но и умершие от ран. В данные же, приводимые Гальдером, включены только потери убитыми и пропавшими без вести, относящиеся лишь к сухопутным войскам, без люфтваффе и флота. Данное обстоятельство делает соотношение потерь благоприятнее для германской стороны, чем оно было на самом деле. Ведь с учетом того, что в вермахте соотношение раненых и убитых было ближе к классическому 3:1, а в Красной Армии – ближе к нетрадиционному соотношению 1:1, а также принимая во внимание, что смертность в немецких госпиталях была значительно выше, чем в советских, поскольку в последние поступало гораздо меньше тяжелораненых, категория умерших от ран составляла гораздо большую долю в безвозвратных потерях вермахта, чем Красной Армии. Также доля потерь авиации и флота была относительно выше у вермахта, чем у Красной Армии, вследствие чрезвычайно больших потерь советских сухопутных сил. Кроме того, мы не учитываем потери союзных с вермахтом итальянской, венгерской и румынской армий, что также делает соотношение потерь более благоприятным для Германии. Однако все эти факторы могут завысить этот показатель не более чем на 20—25 % и не способны исказить общую тенденцию.

Согласно записям в дневнике Ф. Гальдера, в период с 31 декабря 1941 по 31 января 1942 года немецкие потери на Восточном фронте составили 87 082, включая 18 074 убитых и 7175 пропавших без вести. Безвозвратные потери Красной Армии (убитыми и пропавшими без вести) в январе 1942 года составили 628 тыс. человек, что дает соотношение потерь 24,9:1. В период с 31 января по 28 февраля 1942 года германские потери на Востоке составили 87 651 человек, в том числе 18 776 убитыми и 4355 пропавшими без вести. Советские потери в феврале достигли 523 тыс. человек и оказались больше немецких безвозвратных потерь в 22,6 раза.

В период с 1 по 31 марта 1942 года германские потери на Восточном фронте составили 102 194 человека, в том числе 12 808 убитыми и 5217 пропавшими без вести. Советские потери в марте 1942 года составили 625 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Это дает нам рекордное соотношение 34,7:1. В апреле, когда наступление стало затухать, но потерь пленными советские войска несли еще довольно мало, немецкие потери составили 60 005 человек, включая 12 690 убитыми и 2573 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 435 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 28,5:1.

В мае 1942 года Красная Армия понесла большие потери пленными в результате своего неудачного наступления под Харьковом и удачного немецкого наступления на Керченском полуострове, ее потери составили 433 тыс. человек. Эта цифра, скорее всего, существенно занижена. Ведь одних пленных немцы в мае захватили почти 400 тыс., а по сравнению с апрелем, когда пленных почти не было, потери даже снизились на 13 тыс. человек, при падении индекса пораженных в боях всего на три пункта. Потери германских сухопутных войск можно посчитать только за период с 1 мая по 10 июня 1942 года. Они составили 100 599 человек, включая 21 157 убитыми и 4212 пропавшими без вести. Для установления соотношения безвозвратных потерь надо добавить к советским майским потерям треть потерь за июнь. Советские потери за этот месяц составили 519 тыс. человек. Скорее всего они завышены за счет включения в июньские части недоучтенных майских потерь. Поэтому суммарная цифра потерь за май и первую декаду июня в 606 тыс. погибших и пропавших без вести кажется близкой к действительности. Соотношение безвозвратных потерь равно 23,9:1, не отличаясь принципиально от показателей нескольких предшествовавших месяцев.

За период с 10 по 30 июня потери германских сухопутных сил на Востоке составили 64 013 человек, в том числе 11 079 убитых и 2270 пропавших без вести. Соотношение безвозвратных потерь за вторую и третью декады июня оказывается равным 25,9:1.

За июль 1942 года германская сухопутная армия на Востоке потеряла 96 341 человека, в том числе 17 782 убитых и 3290 пропавших без вести. Советские потери в июле 1942 года составили всего 330 тыс. человек, и, скорее всего, они несколько занижены. Но это занижение во многом компенсируется более значительными потерями германских союзников, участвовавших в начавшемся в конце июня генеральном наступлении на юге. Соотношение безвозвратных потерь оказывается равным 15,7:1. Это означает уже существенное улучшение этого показателя для Красной Армии. Наступление немцев оказалось для Красной Армии менее катастрофичным с точки зрения людских потерь, чем ее собственное наступление зимой и весной 1942 года.

Но настоящий перелом в соотношении безвозвратных потерь произошел в августе 1942 года, когда немецкие войска наступали на Сталинград и Кавказ, а советские войска – в районе Ржева. Советские потери пленными были значительными, и наверняка имел место недоучет советских безвозвратных потерь, но, скорее всего, он был не больше, чем в июле. За август 1942 года германская армия на Востоке потеряла 160 294 человека, в том числе 31 713 убитыми и 7443 пропавшими без вести. Советские потери в этом месяце составили 385 тыс. погибшими и пропавшими без вести. Соотношение получается 9,8:1, т. е. на порядок лучше для Красной Армии, чем зимой или весной 1942 года[568]. Даже принимая во внимание вероятный недоучет советских потерь в августе, изменение соотношения потерь выглядит знаменательным. Тем более что вероятный недоучет советских потерь компенсировался значительным ростом потерь германских союзников – румынских, венгерских и итальянских войск, активно участвовавших в летне-осеннем наступлении. Соотношение потерь улучшается не столько за счет сокращение советских потерь (хотя оно, по всей вероятности, имело место), сколько из-за значительного роста германских потерь. Не случайно именно в августе 1942 года Гитлер, по свидетельству В. Шелленберга, впервые допустил возможность того, что Германия проиграет войну, а в сентябре последовали громкие отставки начальника Генерального штаба сухопутной армии Ф. Гальдера и главнокомандующего действовавшей на Кавказе группой армий «А» фельдмаршала В. Листа. Гитлер начинал сознавать, что из тупика, в который все больше заходило немецкое наступление на Кавказе и в Сталинграде, нет выхода и что растущие потери достаточно скоро приведут вермахт к истощению, но сделать ничего не мог.

Дневник Гальдера позволяет подсчитать потери сухопутных сил только за первую декаду сентября. Они составили 48 198 человек, в том числе 9558 убитыми и 3637 пропавшими без вести[569]. Советские потери за сентябрь составили 473 тыс. погибших и пропавших без вести. Эти потери не только не кажутся заниженными, но, наоборот, скорее занижают истинный размер советских потерь в сентябре за счет включения более ранних неучтенных потерь, поскольку в этом месяце по сравнению с августом индекс пораженных в боях упал со 130 до 109. Треть от 473 тыс. составляет 157,7 тыс. Соотношение советских и германских безвозвратных потерь в первой декаде сентября 1942 года оказывается равным 11,95:1, что доказывает, что августовская тенденция улучшения соотношения потерь продолжилась в сентябре, особенно принимая во внимание завышение советских потерь в этом месяце.

Согласно данным главного хирурга германской сухопутной армии на Востоке (с учетом войск в Норвегии и Северной Финляндии), в период с 22 июня по 31 декабря 1941 года потери составили 173 722 убитыми, 621 308 ранеными и 35 873 пропавшими без вести[570]. В 1942 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 226 185 убитыми, 840 063 ранеными и 52 087 пропавшими без вести. Парадоксально, но в 1942 году в среднемесячном исчислении число убитых уменьшилось по сравнению с 1941 годом с 27 575 до 18 849, или в 1,46 раза, число раненых – с 98 620 до 70 005, или в 1,41 раза, число пропавших без вести – с 5694 до 4341, или в 1,31 раза. Потери сражавшихся на Восточном фронте в 1942 году авиаполевых дивизий не могли быть значительны. Всего в октябре было сформировано десять авиаполевых дивизий, из которых только шесть успели принять участие в боях в декабре 1942 года. Лишь в очень небольшой степени падение германских потерь в 1942 году можно объяснить ростом потерь германских союзников. Во-первых, румынские, как и финские, войска понесли значительные потери и в 1941 году. Во-вторых, финские потери в 1942 году значительно упали и за весь 1942 год были гораздо меньше, чем за полгода в 1941 году. В 1941 году безвозвратные потери вооруженных сил Финляндии составили 26 355 человек, а в 1942 году – 7552 человека[571]. В-третьих, в 1942 году основные потери румынские войска понесли в ноябре и в декабре, а для венгерских и итальянских войск пик потерь вообще пришелся на январь 1943 года. Да и германские потери начали расти только с августа. Поэтому вплоть до конца июля Гитлер и военные руководители Германии могли сохранять оптимизм насчет исхода Восточной кампании. Понижение уровня германских потерь в 1942 году во многом объясняется тем, что качество Красной Армии значительно упало, потому что основная часть ее кадрового состава погибла или попала в плен в 1941 году. Кроме того, первые пять месяцев и последние полтора месяца 1942 года советские войска преимущественно наступали, что они умели делать еще хуже, чем обороняться. Да и в период немецкого генерального наступления по плану «Блау» в конце июня до конца ноября, соединения Красной Армии продолжали наступление на Ржевско – Вяземский плацдарм и под Ленинградом.

В 1942 году по месяцам потери германской армии на Востоке распределялись следующим образом. В январе они составили 18 074 убитыми, 61 233 ранеными и 7075 пропавшими без вести, в феврале – 18 776, 64 520 и 4355 (безвозвратные потери – 23 тыс.), а в марте – 27 808, 85 169 и 5617. Эти данные практически совпадают с данными дневника Гальдера. Поэтому мы сделаем подсчеты только по последним четырем месяцам 1942 года, по которым данные в дневнике Гальдера отсутствуют. В сентябре потери германских сухопутных войск составили 25 772 убитыми, 101 246 ранеными и 5031 пропавшим без вести (всего безвозвратные потери 31 тыс.), в октябре – соответственно 14 084, 43 591 и 1887 (16 тыс.), в ноябре – 9968, 35 967 и 1993 (12 тыс.) и в декабре – 18 233, 61 605 и 4837 (23 тыс.). Заметим, что в третьей декаде ноября не происходит сколько-нибудь заметного роста германских потерь по сравнению с первыми двумя декадами, несмотря на переход в наступление советских войск под Сталинградом и на ржевско-вяземском направлении. Разве что число пропавших без вести увеличилось в третьей декаде по сравнению с первой в 3,1 раза – с 323 до 1012 человек. Заметное увеличение потерь происходит только в декабре, в связи с развитием советского наступления на Дону, германским контрударом в районе Котельникова для деблокады Сталинградской группировки и ожесточенными боями на Ржевско-Вяземском плацдарме[572]. Соотношение безвозвратных потерь Красной Армии и германской сухопутной армии на Восточном фронте в сентябре 1942 года оказывается 15,3:1, в октябре соотношение становится почти астрономическим – 51,2:1, в ноябре соотношение становится равно 34,5:1, зато в декабре уменьшается до 13,8:1, во всех случаях в пользу немцев. Соотношение октября мы из анализа, как уже говорили, исключаем, поскольку советские потери этого месяца, вероятно, многократно завышены за счет того, что именно в этом месяце, в связи с относительной стабилизацией линии фронта, поступили донесения о ранее не учтенных безвозвратных потерях в период с мая по сентябрь. Это доказывает крайне низкий показатель пораженных в боях в октябре – 80, тогда как в сентябре он был 109. В ноябре в связи с тем, что советские войска почти всюду наступают, а германские войска почти всюду обороняются, но не допускают прорыв фронта, соотношение потерь возвращается к крайне неблагоприятному для советской стороны значению, характерному для первых месяцев 1942 года, когда Красная Армия почти везде наступала и несла наибольшие за всю войну потери. Но в действительности, если принять во внимание большие безвозвратные потери германских союзников, превосходившие германские, то реальное соотношение потерь, вероятно, будет близко к сентябрьскому и останется на уровне 15:1.

Декабрьское соотношение потерь оказывается в целом достаточно близко к августовскому, тем более что в декабре очень большие потери понесли также шесть авиаполевых дивизий люфтваффе и румынские войска.

Вопреки распространенному мнению, в ходе боев непосредственно в Сталинграде до советского контрнаступления 6-я немецкая армия несла меньшие потери, чем во время предшествовавших боев в донских степях. В августе, когда боев в Сталинграде еще не было, они составили 6177 убитыми, 19 582 ранеными и 946 пропавшими без вести, а всего 26 706 человек. В сентябре, когда уже шли уличные бои, Паулюс потерял 5194 убитыми, 19 615 ранеными и 780 пропавшими без вести, а всего 25 589 человек, т. е. на 1117 человек меньше, причем уменьшение произошло целиком за счет безвозвратных потерь. Правда, в штурме города участвовал и 48-й танковый корпус 4-й танковой армии, но он действовал в южной части города, где бои были гораздо менее ожесточенными, чем в центре и на севере, в заводском районе, а позднее действующие в городе дивизии 4-й танковой были включены в состав 6-й армии. Потери же 4-й танковой армии в августе составили 2241 убитыми, 8705 ранеными и 240 пропавшими без вести, а всего – 11 186 человек. А в сентябре они уменьшились, составив 1619 убитыми, 5982 ранеными и 152 пропавшими без вести, а всего 7753 человека. За последнюю декаду сентября нет данных о раненых и пропавших без вести, но поскольку число убитых по сравнению с предыдущей декадой упало почти вчетверо, с 549 до 142, раненых и пропавших без вести не могло быть много. В октябре 6-я армия потеряла 4055 убитыми, 13 553 ранеными и 736 пропавшими без вести, а всего 18 344 человека, что на 7245 человек меньше, чем в сентябре. 4-я танковая армия в октябре потерь не имела. Наконец, за первые две декады ноября 6-я армия потеряла 1207 убитых, 4658 раненых и 199 пропавших без вести, а всего 6064 человека, что на 5136 человек меньше, чем потери за первые две декады октября. 4-я танковая армия в ноябре понесла потери только в 1-м квартале, и они были ничтожны – 1 убитый и 11 раненых[573]. Таким образом, потери немецких войск с началом уличных боев в Сталинграде не возросли, а уменьшились. И это при том, что численность 6-й армии возрастала за счет включения в ее состав соединений 4-й танковой армии. Скорее всего и соотношение потерь в этих боях для советских войск было менее благоприятным, чем во время боев в донских степях, в том числе за счет больших потерь во время переброски подкреплений через Волгу. Немцы имели опыт в городских боях, первыми создали штурмовые группы, у них гораздо более четко было налажено взаимодействие между родами войск, и был значительно выше уровень подготовки бойцов и командиров. С другой стороны, в условиях городских боев им гораздо труднее было использовать свое превосходство в мобильности. Да возможности люфтваффе были более ограниченны, поскольку был большой риск попасть по своим. Но гораздо важнее было то, что немецкие солдаты и офицеры, лучше обученные и более инициативные и свободные в своих действиях, оказались лучше приспособлены к условиям городского боя.

В 1943 году потери германских сухопутных войск на Восточном фронте составили 255 257 убитыми, 976 827 ранеными и 332 649 пропавшими без вести[574]. По сравнению с 1942 годом число убитых возросло в 1,13 раза, число раненых – в 1,16 раза, а вот число пропавших без вести – сразу в 6,39 раза, главным образом за счет погибших и попавших в плен в районе Сталинграда. По оценке ведомства Главного хирурга сухопутной армии, после 12 января 1943 года 6-я немецкая армия потеряла пропавшими без вести 178 505 человек. За вычетом этих потерь общее число пропавших без вести уменьшится до 154 144 человек, что, однако, все равно больше показателя 1942 года в 2,96 раза. Это увеличение произошло прежде всего за счет потерь в ходе германского отступления на юге в январе и первой половине февраля 1943 года. Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести в 1943 году по сравнению с 1942 годом выросли в 1,40 раза.

Общие безвозвратные потери германских сухопутных сил на Востоке в 1941 году составили 209 595 человек, в 1942 году – 278 262 человека, а в 1943 году – 587 906, или в 2,11 раза больше. По нашим подсчетам, советские безвозвратные потери в 1941 году составили 5,5 млн человек, в 1942 году – 7153 тыс. человек и в 1943 году – 6965 тыс. человек. В 1941 году соотношение оказывается 26,2:1, в 1942 году – 25,7:1, а в 1943 году – 11,8:1. В реальности соотношение было несколько лучше для советской стороны, поскольку в германских потерях не включены потери люфтваффе и кригсмарине, потери умершими от ран и болезней, а также потери германских союзников, однако тенденция прослеживается достаточно хорошо. В 1943 году происходит перелом в соотношении безвозвратных потерь, которое улучшилось в 1943 году для советской стороны в 2,2 раза. Такое улучшение произошло за счет увеличения советского перевеса в людях и технике, в том числе из-за необходимости замены выведенных с фронта союзных соединений германскими соединениями, а также за счет понижения качества германских войск, где значительно упала доля солдат и офицеров, имевших боевой опыт.

Имеющиеся данные о потерях по отдельным армиям в целом подтверждают указанное выше соотношение потерь за 1943 год. Так, советская 2-я гвардейская армия на 20 декабря 1942 года насчитывала 80 779 человек личного состояния, а 20 января 1943 года – только 39 110 человек[575]. Следовательно, даже без учета возможных пополнений потери армии составили не менее 41 669 человек. Однако фактически потери 2-й гвардейской армии были значительно больше.

«Краткая военно-историческая справка по 2-й гвардейской армии на 20 декабря 1943 г.» утверждает, что к 25 ноября шесть стрелковых дивизий 1-го и 13-го гвардейских стрелковых корпусов насчитывали 21 077 человек боевого состава. К 3 декабря, когда было получено распоряжение о погрузке армии, «количество боевого состава составляло цифру 80 779 чел. Перевозка была произведена в 165 эшелонах». Однако совершенно непонятно, как за неделю боевой состав 2-й гвардейской армии возрос почти в 4 раза. Ведь за это время состав армии увеличился на 2-й механизированный корпус, насчитывавший по штату 13 559 человек, а также на 17-й гвардейский корпусной артиллерийский полк, 54-й гвардейский отдельный истребительно-противотанковый артиллерийский дивизион, 408-й отдельный гвардейский минометный дивизион и 355-й отдельный инженерный батальон, которые в сумме вряд ли насчитывали более 3 тыс. человек. Скорее всего в данном случае 80 779 человек – это не боевой, а общий численный состав армии, тем более что, как можно понять, именно 80 779 человек было перевезено 165 эшелонами.

После 20 декабря армия получила в качестве пополнения одну стрелковую дивизию, один кавкорпус, тринадцать артиллерийских и минометных полков, одну зенитно-артиллерийскую дивизию, один механизированный корпус, один танковый корпус, четыре отдельных танковых полка, один минно-саперный батальон, одну понтонно-мостовую бригаду. А к 20 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия имела два стрелковых и один механизированный корпус, один артиллерийский полк, один артиллерийский и один минометный дивизион, один инженерный батальон[576]. И это не считая маршевого пополнения. По свидетельству А.И. Еременко, только два мехкорпуса 51-й армии получили 3 тыс. человек пополнения из тыловых военных округов в 20-х числах декабря[577]. Трудно допустить, что два механизированных корпуса 2-й гвардейской армии за месяц, прошедший после 20 декабря 1942 года, получили пополнение меньше, чем в 3 тыс. человек. А понтонно-мостовая бригада по штату насчитывала 1813 человек, минно-саперный батальон – около 400 человек. Механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также стрелковая дивизия, даже если их численность была ниже штатной в момент их вхождения в состав 2-й гвардейской армии, вместе вряд ли дали прибавку меньше чем в 30 тыс. человек. 4-й кавалерийский корпус 20 ноября насчитывал 10 284 человека. Однако к моменту передачи во 2-ю гвардейскую армию Р.Я. Малиновского он уже понес тяжелые потери. Только в бою 4 декабря его 81-я кавдивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1897 человек[578]. Поэтому к Малиновскому 4-й кавкорпус пришел, вряд ли имея более чем треть от первоначальной численности личного состава. Штат танкового полка насчитывал 339 человек, так что четыре полка могли увеличить численность армии на 1356 человек. Артиллерийские и минометные полки в конце 1942 – начале 1943 года насчитывали 758—1120 человек, а зенитно-артиллерийская дивизия – 1345 человек. За счет дополнительных артиллерийских частей численность армии Малиновского могла увеличиться примерно на 13,5 тыс. человек[579]. Кроме того, было маршевое пополнение. Даже если предположить, что другие боевые части пополнялись в той же мере, как и два мехкорпуса, то они должны были получить к 20 января 1943 года не менее 10 тыс. человек пополнения. Но вполне возможно, что и мехкорпуса, и другие соединения получили еще больше пополнений. Можно не сомневаться, что за период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года число людей, прошедших через 2-ю гвардейскую армию, составило не 80 779 человек, а, как минимум, 140,9 тыс. человек. С учетом этого потери армии составили не 41 669 человек, а, как минимум, 101,8 тыс. человек.

2-й гвардейской армии противостояла немецкая 4-я танковая армия. За последнюю декаду декабря 1942 года она потеряла 404 убитых, 1216 раненых и 53 пропавших без вести. В первой декаде января 1943 года 4-я танковая армия потеряла 135 убитых, 425 раненых и 103 пропавших без вести, а во второй декаде января – 394 убитых, 1117 раненых и 50 пропавших без вести. Общие потери немецкой 4-й танковой армии в период с 21 декабря 1942 года по 20 января 1943 года составили 3897 человек, включая 933 убитых и 206 пропавших без вести. Даже если сравнивать их с потерями только 2-й гвардейской армии, то соотношение будет 26,1:1 в пользу немцев. Но в это время против 4-й танковой армии немцев, кроме 2-й гвардейской армии, сражались 51-я армия и 5-я ударная армия, суммарные потери которых вряд ли были меньше потерь 2-й гвардейской армии. Кроме того, в боях против 2-й гвардейской армии участвовали остатки 2-й и 18-й румынских дивизий, а также 15-я авиаполевая дивизия, но их суммарные потери, во всяком случае, были меньше, чем потери советской 51-й армии. А с учетом того, что в советских потерях доля безвозвратных потерь была выше, чем в потерях вермахта, то реальное соотношение безвозвратных потерь 4-й танковой армии немцев и противостоявшей ей группировке советских войск может быть порядка 35—40:1. Более благоприятным для советской стороны в 1943 году соотношение потерь становится только за счет огромных безвозвратных потерь в районе Сталинграда, которые составляют 30,3 % всех безвозвратных потерь немцев в 1943 году.

Заметим, что потери авиаполевых дивизий люфтваффе до передачи их в состав сухопутной армии 1 ноября 1943 года можно оценить только приблизительно. Всего с октября 1942 года по 1 ноября 1943 года в авиаполевых дивизиях служили около 250 тыс. человек, а в момент передачи в состав сухопутной армии эти дивизии насчитывали около 160 тыс. человек[580]. Тогда их суммарные потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести и эвакуированными больными можно оценить в 90 тыс. человек. Принимая во внимание относительно низкую боеспособность авиаполевых дивизий, а также то, что в конце 1942 и в 1943 году преимущественно наступала Красная Армия, можно предположить, что не менее трети потерь авиаполевых дивизий приходится на безвозвратные потери. Тогда на 30 тыс. убитых и пропавших без вести придется 60 тыс. раненых и эвакуированных больных. Учитывая, что из 21 сформированной авиаполевой дивизии одна дивизия (14-я) вообще не участвовала в боях вплоть до конца войны, оставаясь в Норвегии, а еще 6 дивизий в 1943 году находились на Западе, Юго-Востоке и в Дании и в боях не участвовали[581], фактически потери 1942—1943 годов распределяются между 14 дивизиями, что дает средние потери в 6,4 тыс. человек на дивизию. Поскольку 15-я авиаполевая дивизия в конце 1942 года и в 1943 году использовалась более активно, чем большинство других авиаполевых дивизий, можно предположить, что потери этой дивизии составили не менее 10 тыс. человек. 15-я авиаполевая дивизия вела активные боевые действия с конца декабря 1942 года и до середины февраля 1943 года. Затем она была в боях с середины июля по сентябрь 1943 года, причем особенно большие потери понесла при отступлении к Днепру в августе – сентябре. С учетом этого на период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года вряд ли пришлось больше чем одна пятая потерь дивизии, т. е. около 2 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести.

Можно также приблизительно считать соотношение безвозвратных потерь в ходе Курской битвы. За июль 1943 года войска группы армий «Центр», участвовавшие в операции «Цитадель» и в сражении за Орловский плацдарм, потеряли 14 979 убитыми, 51 920 ранеными и 8374 пропавшими без вести. В том же месяце войска группы армий «Юг», участвовавшие в «Цитадели», потеряли 7336 убитыми, 36 891 раненым и 1963 пропавшими без вести. В августе войска группы армий «Юг», участвовавшие в сражении за Белгород и Харьков, потеряли 10 154 убитыми, 32 326 ранеными и 9244 пропавшими без вести. Войска группы армий «Центр», сражавшиеся за Орловский плацдарм, в этом месяце потеряли 4221 убитым, 22 604 ранеными и 3811 пропавшими без вести[582]. Потери за июль убитыми немецких войск, участвовавших в «Цитадели» и в отражении советского контрнаступления составили 63,7 % потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести этот показатель составил 70,3 %. В августе потери немецких войск, отражавших советское контрнаступление на Орел, Белгород и Харьков, убитыми составили 41,8 % от потерь убитыми всей германской армии на Востоке. По пропавшим без вести эта доля была выше, достигая 64,3 %.

Советские потери ранеными в июле и августе 1943 года были максимальными за всю войну, прежде всего за счет потерь в Курской битве. В июле они составили 144 %, а в августе – 173 % от среднемесячных за войну[583]. Соответственно, потери Красной Армии убитыми за эти месяцы можно оценить в 792 тыс. человек и в 951,5 тыс. человек. Большая часть немецких потерь пропавшими без вести приходится на убитых, а не на пленных. Но точно установить соотношение между убитыми и пленными не представляется возможным. Известно, что Центральный фронт за весь период своего существования до 20 октября 1943 года захватил 2924 пленных, большинство из них во время наступления на Орел в июле – августе 1943 года. Западный фронт с начала войны и до 1 марта 1944 года захватил 8003 пленных, а Брянский фронт до 10 октября 1943 года – 6056 пленных. Однако подавляющее большинство пленных эти два фронта захватили в 1941—1942 годах. Воронежский фронт до 20 октября 1943 года захватил 48 266 пленных, подавляющее большинство – в конце 1942 – начале 1943 года. Во время Острогожско-Россошанской операции, которую этот фронт проводил один в январе 1943 года, он будто бы захватил 86 тыс. пленных[584], что, конечно, является существенным преувеличением. Степной фронт до 20 октября 1943 года захватил 2314 пленных, подавляющее большинство которых – во время наступления на Харьков и Белгород. Всего в период с 5 июля 1943 года по 1 января 1944 года советские войска взяли в плен 40 730 человек. Отметим, что на этот период приходятся почти все из 6406 пленных Южного фронта и 3431 пленный Северо-Кавказского фронта[585]. Немецкая Восточная армия за июль – декабрь 1943 года потеряла пропавшими без вести 89 516 человек. Следовательно, за данный период доля пленных среди пропавших без вести в германских войсках на Востоке составляет 45,5 %. Можно предположить, что и в немецких армиях, участвовавших в Курской битве, доля пленных среди пропавших без вести была примерно такой же. В этом случае число пленных среди пропавших без вести в Курской битве немецких военнослужащих можно оценить в 10 807, а число убитых – в 12 585 человек, что увеличивает общее число убитых до 34 690, или в 1,6 раза. Число убитых среди пропавших без вести составляет 36,3 % от общего числа убитых. С учетом этого долю потерь убитыми тех советских армий, которые участвовали в Курской битве, мы оцениваем в июле в 66,1 %, а в августе – в 50,0 %. Соответственно общее число убитых в советских фронтах, участвовавших в Курской битве, можно оценить в июле в 523,5 тыс. человек, а в августе – в 475,8 тыс. человек, а всего – в 999,3 тыс. человек. Это больше потерь вермахта убитыми в 28,8 раза.

Группа армий «Юг» взяла в июле 1943 года 50 348 пленных, подавляющее большинство из которых – на фронте «Цитадели». Группа армий «Центр» в том же месяце взяла 14 477 пленных, практических всех – во время проведения «Цитадели». В августе группа армий «Юг» захватила 21 175 пленных, из которых около 20 тыс. – это пленные, взятые при ликвидации советского плацдарма на правом берегу реки Миус. Число пленных, взятых в боях за Белгород и Харьков, можно оценить в 1175 человек. Группа армий «Центр» в августе взяла в плен 6344 человека, практически всех – в ходе боев за Орловский плацдарм[586]. Общее число советских пленных, взятых армиями, участвовавшими в операции «Цитадель» и последующих сражениях за Орел, Белгород и Харьков, в июле и августе можно оценить в 72,3 тыс. человек. Это в 6,7 раза больше, чем число немецких пленных.

В 1944 году потери германской сухопутной армии на Востоке составили 251 737 убитыми, 1 081 681 ранеными и 696 656 пропавшими без вести[587]. Потери убитыми даже уменьшились в 1,01 раза, зато остальные виды потерь возросли: ранеными – в 1,11 раза, пропавшими без вести – в 2,09 раза. Увеличение числа раненых косвенно свидетельствует о том, что действительное число убитых в 1944 году по сравнению с 1943 годом значительно выросло, просто многие убитые оказались в числе пропавших без вести. Большие потери немцев объясняются резким ростом численного превосходства советских войск в связи с высадкой союзников в Нормандии и отправкой туда значительных германских войск, в том числе лучших эсэсовских танковых дивизий. В связи с этим, а также с большими потерями, еще больше снизилась доля опытных бойцов в германских войсках на Востоке. Основные потери пропавшими без вести германские войска понесли во второй половине 1944 года, когда они составили 571 050, или 82,0 % всех потерь пропавшими без вести. Можно предположить, что если бы не было высадки в Нормандии и во многом обусловленным этим событием выхода из войны Румынии, то потери германской армии пропавшими без вести могли бы остаться примерно на том же уровне, что и в первом полугодии. Тогда общее число пропавших без вести в 1944 году могло составить только 251 тыс. человек, что было бы даже в 1,32 раза меньше потерь пропавшими без вести в 1943 году, и общие потери немцев также могли быть примерно такими же, как в 1943 году. Тогда немецкий Восточный фронт имел бы все шансы продержаться еще как минимум весь 1945 год. Не исключено, что тогда у немцев хватило бы сил и для удержания Западного фронта, если бы высадка союзников последовала в 1945 году. В этом случае вполне реальной стала бы перспектива применения против Германии американских атомных бомб не позднее августа 1945 года, что, скорее всего, вызвало бы капитуляцию Германии не позднее октября. К тому времени на германскую территорию могло быть сброшено 5—6 атомных бомб. Вероятно, высадка союзников в Нормандии в июне 1944 года приблизила окончание войны по меньшей мере на полгода.

Советские безвозвратные потери в 1944 году оцениваются нами в 6547 тыс. человек. Немецкие безвозвратные потери за этот год в сумме составляют 948 тыс. человек (без люфтваффе, кригсмарине и умерших от ран и болезней). Соотношение получается 6,9:1 в пользу немцев. В 1944 году большие потери вновь несут румынские и венгерские войска, причем среди них особенно много пленных. С учетом этого общее соотношение безвозвратных потерь для Красной Армии становится благоприятнее и, вероятно, становится близким к 5:1. В то же время в 1944 году на стороне Красной Армии сражаются и несут серьезные потери уже существенные силы союзников – армии Польши, Болгарии, две армии Румынии и чехословацкий корпус.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.